«Нельзя просто забыть об опухоли надпочечников»
Марине Сергеевне – 60 лет, она живет в городе Гагарине. По специальности наша героиня – строитель-дорожник, последние несколько лет она работала няней, потом санитаркой – до 2023 года, когда Марине диагностировали рецидив злокачественной опухоли, о которой она даже не подозревала.
Почти 12 лет назад у Марины Сергеевны обнаружили опухоль надпочечников, оперировали в крупной хирургической клинике – не онколог, но очень известный хирург. Удаленная опухоль была совсем небольшой, а в результате послеоперационного гистологического исследования – доброкачественная аденома/феохромоцитома.
«В конце 2010-ого у меня обнаружили опухоль надпочечников, – рассказывает наша героиня. – Были какие-то рекомендации, но я очень быстро восстановилась после операции – и вперед на работу! Все забылось – побежала дальше по жизни. А потом, спустя несколько лет, в 2021 году начались боли – “схватывало” живот, “простреливало” в спину. Не знаю даже, как объяснить – настолько было плохо. И давление подскакивало очень сильно, даже пришлось уволиться с работы».
С болями Марина Сергеевна справлялась анальгетиками, обращалась к разным врачам – причину установить не мог никто – гастрит, панкреатит, спаечный процесс… Вплоть до 2023 года причину болей понять не могли – информативных исследований не делали, назначали препараты, но вскоре и они перестали помогать. А о том, что причина болей кроется в удаленной больше 10-и лет назад опухоли, не думал никто.
«В 2022 году я все-таки вернулась к работе, но ненадолго – боли обострились, приступ за приступом – я то была на больничном, то лежала в стационаре… Уже в 2023 году мне снова пришлось уволиться, – делится Марина Сергеевна. – Тогда моя дочь сама нашла онкологический центр у нас в регионе, мы поехали туда, а уже оттуда нас направили в Москву – сказали, что случай слишком сложный».
В одном из крупных федеральных центров Марине Сергеевне отказали, но дали рекомендацию обратиться в НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина, в отделении эндокринной онкологии.
«К сожалению, мы часто сталкиваемся с таким взглядом на вещи – соперировали, удалили и все – лечение закончено, – комментирует Ваган Бохян, д.м.н., заведующий отделением эндокринной онкологии Блохина. – Но это в корне неправильно – тем более речь идет об удалении новообразования! Операция в анамнезе по поводу опухоли должна натолкнуть врача во время диагностического поиска в связи с возникшими проблемами на мысли о возможном рецидиве опухолевого процесса – пусть операция была давно, а в послеоперационном гистологическом заключении не было явного ответа о природе опухоли.
В 2012 году действовала другая классификация заболеваний – согласно ей феохромоцитома может быть как злокачественной, так и доброкачественной – продолжает Ваган Юрикович. – Но сегодня врачи понимают, что это не совсем так. В любом случае, даже если учитывать особенность старой классификации, всегда нужно говорить пациенту о необходимости контроля за опухолевым процессом и обязательных обследованиях. Нельзя просто забыть об опухоли надпочечников».
Основной симптом феохромоцитомы – повышение давления и боли в эпигастральной области, но картина заболевания, конечно, состоит из множества проявлений. Когда Марина Сергеевна приехала на консультацию в Онкоцентр, у нее уже были сильные боли – дошло до наркотических анальгетиков. Гистологическая верификация новообразования в таких случаях не нужна и даже противопоказана – биопсия может привести к симпатоадреналовому кризу – выбросу гормонов, гипертоническому кризу и другим нежелательным явлениям. Поэтому диагностика феохромоцитомы происходит на основании лабораторных анализов и лучевых методов исследования.
«Лечение человека со злокачественным опухолевым новообразованием должно проходить в онкологической клинике, где врачи специализируются на лечении конкретных патологий, – объясняет Ваган Юрикович. – Хирурги-онкологи всегда придерживаются принципов онкологического радикализма, а также регулярно исследуют пациента, чтобы исключить возможное прогрессирование, и всегда предупреждают о необходимости контрольных обследований. Речь даже не о масштабе, а о профиле работы и подходе. Именно неправильный подход отсрочил начало грамотного лечения».
«Ваган Юрикович и его сотрудники подарили мне еще одну жизнь – делится Марина Сергеевна. – Когда узнала о том, что будет операция – выдохнула – наконец меня избавят от этой постоянной боли. Уже после узнала, насколько сложную работу выполнили хирурги».
«Когда оперируешь рецидив, всегда понимаешь, что происходило во время первой операции – видишь скрепки, швы, рубцовые изменения…, – говорит Ваган Бохян. – Тогда коллеги выполнили сложную (и многочасовую, как потом выяснили) операцию – и даже по этим “следам” можно сказать, что не стоило классифицировать опухоль как доброкачественную. Доброкачественные опухоли обычно удаляют легко, а злокачественные – связаны окружающими структурами. Тем не менее почти на 12 лет наша пациентка осталась с заключением о доброкачественной опухоли – вопрос просто закрыли. К сожалению, такие ошибки определяют судьбу пациента».
Опухоль охватывала полуокружность брюшного отдела аорты в зоне, где проходят крупные ветви – почечные и верхняя брыжеечная артерии, также у Марины Сергеевны были вовлечены вегетативные нервы – это и было причиной такого выраженного болевого синдрома. Еще до операции Ваган Юрикович знал, что им с коллегами будет непросто. Во время вмешательства хирурги смогли выделить и удалить опухоль, сохраняя стенку аорты и все ветви. Следующая, но уже менее травматичная, операция Марине Сергеевне предстоит по удалению метастазов в шейных лимфоузлах – такое распространение болезни также характерно для феохромоцитомы.
«Конечно, когда я только узнала, что у меня рак, то испугалась, – признается наша героиня. – Но скажу честно – я так устала от боли – больше всего хотелось просто от нее избавиться. Других мыслей не было. Сейчас этих болей нет, скоро я поеду домой и все станет как прежде. Я живу и буду жить!».
Почти 12 лет назад у Марины Сергеевны обнаружили опухоль надпочечников, оперировали в крупной хирургической клинике – не онколог, но очень известный хирург. Удаленная опухоль была совсем небольшой, а в результате послеоперационного гистологического исследования – доброкачественная аденома/феохромоцитома.
«В конце 2010-ого у меня обнаружили опухоль надпочечников, – рассказывает наша героиня. – Были какие-то рекомендации, но я очень быстро восстановилась после операции – и вперед на работу! Все забылось – побежала дальше по жизни. А потом, спустя несколько лет, в 2021 году начались боли – “схватывало” живот, “простреливало” в спину. Не знаю даже, как объяснить – настолько было плохо. И давление подскакивало очень сильно, даже пришлось уволиться с работы».
С болями Марина Сергеевна справлялась анальгетиками, обращалась к разным врачам – причину установить не мог никто – гастрит, панкреатит, спаечный процесс… Вплоть до 2023 года причину болей понять не могли – информативных исследований не делали, назначали препараты, но вскоре и они перестали помогать. А о том, что причина болей кроется в удаленной больше 10-и лет назад опухоли, не думал никто.
«В 2022 году я все-таки вернулась к работе, но ненадолго – боли обострились, приступ за приступом – я то была на больничном, то лежала в стационаре… Уже в 2023 году мне снова пришлось уволиться, – делится Марина Сергеевна. – Тогда моя дочь сама нашла онкологический центр у нас в регионе, мы поехали туда, а уже оттуда нас направили в Москву – сказали, что случай слишком сложный».
В одном из крупных федеральных центров Марине Сергеевне отказали, но дали рекомендацию обратиться в НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина, в отделении эндокринной онкологии.
«К сожалению, мы часто сталкиваемся с таким взглядом на вещи – соперировали, удалили и все – лечение закончено, – комментирует Ваган Бохян, д.м.н., заведующий отделением эндокринной онкологии Блохина. – Но это в корне неправильно – тем более речь идет об удалении новообразования! Операция в анамнезе по поводу опухоли должна натолкнуть врача во время диагностического поиска в связи с возникшими проблемами на мысли о возможном рецидиве опухолевого процесса – пусть операция была давно, а в послеоперационном гистологическом заключении не было явного ответа о природе опухоли.
В 2012 году действовала другая классификация заболеваний – согласно ей феохромоцитома может быть как злокачественной, так и доброкачественной – продолжает Ваган Юрикович. – Но сегодня врачи понимают, что это не совсем так. В любом случае, даже если учитывать особенность старой классификации, всегда нужно говорить пациенту о необходимости контроля за опухолевым процессом и обязательных обследованиях. Нельзя просто забыть об опухоли надпочечников».
Основной симптом феохромоцитомы – повышение давления и боли в эпигастральной области, но картина заболевания, конечно, состоит из множества проявлений. Когда Марина Сергеевна приехала на консультацию в Онкоцентр, у нее уже были сильные боли – дошло до наркотических анальгетиков. Гистологическая верификация новообразования в таких случаях не нужна и даже противопоказана – биопсия может привести к симпатоадреналовому кризу – выбросу гормонов, гипертоническому кризу и другим нежелательным явлениям. Поэтому диагностика феохромоцитомы происходит на основании лабораторных анализов и лучевых методов исследования.
«Лечение человека со злокачественным опухолевым новообразованием должно проходить в онкологической клинике, где врачи специализируются на лечении конкретных патологий, – объясняет Ваган Юрикович. – Хирурги-онкологи всегда придерживаются принципов онкологического радикализма, а также регулярно исследуют пациента, чтобы исключить возможное прогрессирование, и всегда предупреждают о необходимости контрольных обследований. Речь даже не о масштабе, а о профиле работы и подходе. Именно неправильный подход отсрочил начало грамотного лечения».
«Ваган Юрикович и его сотрудники подарили мне еще одну жизнь – делится Марина Сергеевна. – Когда узнала о том, что будет операция – выдохнула – наконец меня избавят от этой постоянной боли. Уже после узнала, насколько сложную работу выполнили хирурги».
«Когда оперируешь рецидив, всегда понимаешь, что происходило во время первой операции – видишь скрепки, швы, рубцовые изменения…, – говорит Ваган Бохян. – Тогда коллеги выполнили сложную (и многочасовую, как потом выяснили) операцию – и даже по этим “следам” можно сказать, что не стоило классифицировать опухоль как доброкачественную. Доброкачественные опухоли обычно удаляют легко, а злокачественные – связаны окружающими структурами. Тем не менее почти на 12 лет наша пациентка осталась с заключением о доброкачественной опухоли – вопрос просто закрыли. К сожалению, такие ошибки определяют судьбу пациента».
Опухоль охватывала полуокружность брюшного отдела аорты в зоне, где проходят крупные ветви – почечные и верхняя брыжеечная артерии, также у Марины Сергеевны были вовлечены вегетативные нервы – это и было причиной такого выраженного болевого синдрома. Еще до операции Ваган Юрикович знал, что им с коллегами будет непросто. Во время вмешательства хирурги смогли выделить и удалить опухоль, сохраняя стенку аорты и все ветви. Следующая, но уже менее травматичная, операция Марине Сергеевне предстоит по удалению метастазов в шейных лимфоузлах – такое распространение болезни также характерно для феохромоцитомы.
«Конечно, когда я только узнала, что у меня рак, то испугалась, – признается наша героиня. – Но скажу честно – я так устала от боли – больше всего хотелось просто от нее избавиться. Других мыслей не было. Сейчас этих болей нет, скоро я поеду домой и все станет как прежде. Я живу и буду жить!».
