«Младенческие лейкозы очень коварны»: Кирилл Киргизов рассказал, как сегодня спасают больных раком детей

Как с помощью новых технологий сегодня спасают детей с тяжелыми онкологическими заболеваниями? Об этом «Российской газете» рассказывает Кирилл Игоревич Киргизов, заместитель директора по научной работе НИИ детской онкологии и гематологии НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина.

— Как он диагностируется?

Сегодня это комплекс лабораторных исследований, который включает как стандартные методы по типу микроскопии, так и уникальные, которые выполняют только в нескольких клиниках России: например, исследования для определения четкой генетической картины опухоли.

— Это доступно всем детям?

Да, ведь лечение в нашей стране проводят по клиническим рекомендациям, где отражены все необходимые виды диагностики. Для ребенка, о котором говорю, мы быстро выполнили полный спектр обследований. Они показали наличие тяжелой формы лейкоза, предполагающей очень интенсивную терапию высокими дозами химиопрепаратов.

— И даже маленьким детям показана такая терапия?

Показана. Причем альтернативы нет. Младенческие лейкозы очень коварны и агрессивны. Если промедлить, опухоль станет «рефрактерной», то есть не будет отвечать на терапию. Во избежание такого развития событий мы четко соблюдаем время начала терапии и активно боремся с осложнениями, в том числе с помощью инновационных препаратов.

— Но эти препараты нужно получить. У многих ли родителей есть на них деньги?

Как раз для нашего пациента мы применили такой инновационный препарат для борьбы с осложнениями. И смогли начать следующий курс терапии. Родители не платят за препараты: они входят в программу государственных гарантий, в том числе благодаря фонду «Круг добра».

— Все ограничилось химиотерапией?

Нет. Лейкоз вел себя непредсказуемо и постоянно менял свой характер. Пришлось подключить иммунотерапию. После нее мы выполнили трансплантацию костного мозга. Причем не простую, а «усиленную» последующей клеточной терапией. В Центре Блохина работает протокол посттрансплантационной терапии с помощью НК-клеток (натуральных киллеров), которые буквально охотятся за опухолью в организме.

Но несмотря на все приложенные усилия, опухоль вернулась уже в головном мозге. Пришлось предпринимать еще одну линию терапии с препаратом молекулярно-направленного действия (кстати, он тоже входит в перечень фонда «Круг добра»). И после нескольких курсов опухоль наконец отступила. Мы все еще в процессе лечения, но уже можем говорить о прогнозе со сдержанным оптимизмом. Пациент отметил свой первый день рождения! А ведь совсем недавно не могли даже представить, что таким пациентам удастся помочь.

— Кирилл, все-таки требуется комментарий. Ребенка госпитализировали к вам для оказания высокотехнологичной помощи по результатам удаленного консилиума. Так происходит только в вашем центре? Есть ли кооперация среди центров?

Да, такое взаимодействие налажено. Помимо совместных многочисленных виртуальных консилиумов проходят, например, мультицентровые исследования. Пациенты могут проходить разные этапы терапии в нескольких федеральных центрах.

— И что же? Родители вынуждены договариваться, чтобы проложить путь между упомянутыми вами центрами?

Нет, происходит все, как правило, наоборот. Между Центром Блохина и Центром акушерства и гинекологии имени Кулакова налажено сотрудничество. Детские онкологи узнают о пациенте еще до наступления родов, и в возрасте 2-3 дней пациента уже могут перевести на лечение в НМИЦ Блохина по решению мультицентрового консилиума.

— Как попасть на такой консилиум?

Центры из регионов РФ направляют документы в «головной» Центр Кулакова. Однако если опухоль обнаружена в клинике «по месту жительства», то Центр Блохина оперативно госпитализирует пациентов к себе. Более того, после завершения лечения детей могут направить на выхаживание в Центр Кулакова или другие федеральные центры. Например, малютку из Крыма в возрасте двух дней госпитализировали из Центра Кулакова к нам. Наши онкологи провели операцию и перевели малыша обратно в Центр Кулакова для последующего наблюдения. Все это было сделано по официальным каналам между центрами. За прошедшие три года в центре прошли лечение более тысячи детей первых лет жизни.

— Вы привели в пример детей первого года жизни. Но среди четырех тысяч заболевающих каждый год много детей старшего возраста. Как обстоят дела с ними? Налажено ли подобное взаимодействие?

Да, налажено. И не только в формате «регион - Онкоцентр Блохина», но и в формате взаимодействия между центрами. Например, это касается пациентов с нейроонкологическими заболеваниями. Наш центр взаимодействует с нейрохирургическими клиниками, когда при подозрении на опухоль центральной нервной системы или с уже установленным диагнозом пациенты могут быть госпитализированы к нам на лекарственное лечение или лучевую терапию.

— И лучевая терапия детям?

Да, конечно. И даже под наркозом, если ребенок маленький. Например, ребенку четырех лет после операции в Центре нейрохирургии мы проводили курс лучевой терапии и химио- и иммунолечения. В итоге добились выздоровления!

— Таким пациентам требуется реабилитация. Она проводится у вас?

Да. Причем для достижения оптимальных результатов требуется многоэтапная реабилитация. То есть первый этап начинается непосредственно во время лечения в НМИЦ Блохина, а после его завершения или в перерывах между курсами пациент проходит реабилитацию в федеральном реабилитационном центре.

— Но нужно поехать домой и собрать справки, чтобы туда попасть?

Нет! В центр РДКБ «Кораблик» пациенты госпитализируются прямо из Центра Блохина после проведения телемедицинской консультации как во время, так и после лечения. Такой маршрут доступен детям из всех регионов. Например, ребенок, о котором мы говорим сегодня, родом из Сибири.

Вообще без преувеличения можно сказать, что сегодня практически ни один ребенок в стране не остается без самой лучшей помощи, которую может оказать медицина в области онкозаболеваний. Вне зависимости от возраста он под крылом и чутким наблюдением врачей от этапа диагностики до реабилитации.

ИСТОЧНИК: «Российская газета»