«Когда находишься в депрессии, кажется, что любая проблема неразрешима»
«Онкологический диагноз казался чем-то нереальным, далеким и совершенно неважным», – говорит героиня нашей сегодняшней истории. Тяжелая многолетняя депрессия и рак – во Всемирный день психического здоровья мы расскажем историю Елены, спасением которой занимались два научных центра.
Депрессия у Елены началась 5 лет назад после перенесенного COVID-19. Поток тяжелых негативных мыслей не отступал. Тогда женщина обратилась к частному психотерапевту, который назначил курс лечения – результат был крайне незначительным. «Отпускало» максимум на час в день, потом депрессивное состояние возвращалось – она постоянно находилась в смятении и сомнениях, не знала, как дальше жить. Елене казалось, что тревога будет с ней всегда. Наша героиня консультировалась у разных специалистов, в один момент ей даже стало лучше. Но депрессия вернулась. Два года Елена искала решение – в итоге оказалась в полнейшем отчаянии.
«Наступало утро, и кошмар возвращался – полная апатия, нет ни сил, ни желания говорить с близкими, вставать с кровати, выходить из дома, даже просто думать о чем-то. И конечно – никаких интересов, желаний, – рассказывает Елена. – В 2024 году на плановом обследовании у меня обнаружили рак яичников – так я попала в Онкоцентр Блохина. Операция, химиотерапия – на время интенсивного лечения моя депрессия отступила на второй план, но потом вернулась – с новой силой».
Когда Елена узнала об онкологическом диагнозе – это был удар. Но как только произошел рецидив депрессии, рак ушел на второй план. Психическое состояние затмило проблемы физического здоровья – онкологический диагноз казался чем-то нереальным, далеким и совершенно неважным. Приходилось заставлять себя есть, спать — каждое утро тяжёлые мысли снова наваливались с новой силой. «Когда ты в депрессии, любая задача кажется неразрешимой. Я просто не хотела жить», — говорит Елена.
«Когда я приехала на очередную «химию» к своему доктору – Елене Ивановне Борисовой – она сразу поняла, в каком состоянии я нахожусь, и сразу вызвала специалистов отдела психотерапевтической помощи, – продолжает наша героиня. – Помню, тот разговор состоялся в пятницу – врачи взяли с меня обещание: «Дай слово, что за выходные ничего с собой не сделаешь». Заведующий отделом, Олег Олегович Коляго, предложил мне, не прерывая лечения онкологического заболевания, госпитализироваться в Научный центр психического здоровья – моя депрессия на тот момент уже была тяжелейшей. Признаюсь, поначалу мне было страшно – еще в советское время у психиатрических клиник была дурная слава. Слава Богу, времена изменились. Здравый рассудок пересилил стереотипы – я понимала, что если не соглашусь с рекомендацией Олега Олеговича, то наложу на себя руки. И я решилась – спасибо врачам Онкоцентра, что показали мне верный путь. Мои спасители».
«В онкологическом стационаре мы нередко видим, как депрессия «перекрывает» переживание самого диагноза: человек теряет энергию, интерес, способность планировать, может формироваться депрессивное мировоззрение с мыслями о малоценности и бесперспективности жизни, – комментирует Олег Коляго, заведующий отделом психотерапевтической помощи. – В случае Елены отмечалось тяжёлое депрессивное состояние с выраженным меланхолическим компонентом с контрастными антивитальнымипереживаниями, не достигающими уровня намерений или планов. При таком состоянии стационарная помощь — не «чрезмерная мера», а стандарт лечения: она позволяет оперативно провести полную оценку, быстро запустить лечебный план, настроить режим сна, питания и активности и, главное, обеспечить круглосуточное наблюдение.
С учётом отсутствия данных о необходимости экстренной госпитализации, сохранности критики, наличия поддерживающих родственников и согласия пациентки на оговоренный план лечения, было принято решение о госпитализации в научный центр психического здоровья в ближайшие дни без прерывания лечения по основному диагнозу. И это принципиально важно, что мы не прерываем онкологическое лечение: терапия подбирается с учётом схем химиотерапии и возможных лекарственных взаимодействий, а маршрутизация между нашим центром и психиатрической клиникой организуется так, чтобы пациент без сбоев получал и онкологическую помощь, и поддержку психического здоровья. Мифы о «страшной психиатрии» — в прошлом: сегодня это гуманная и доказательная помощь, цель которой — вернуть человеку способность жить и лечиться».
«Я провела в Научном центре психического здоровья два с половиной месяца. Лежала в отделении под руководством Дмитрия Всеволодовича Иконникова – настоящего волшебника – он и его сотрудники сотворили настоящее чудо! – с улыбкой продолжает наша героиня. – Объясню, что такое депрессия – свет померк, будущего нет – все время находишься в замкнутом круге своих тревожных мыслей, как в ловушке. Прошло совсем немного времени, и я постепенно перестала просыпаться в кошмарных мыслях – начала думать о том, что хочу поесть, что посмотреть, потом наладила общение с соседками по палате… Желание жить возвращалось! Во время лечения депрессии в НЦПЗ я не прекращала химиотерапию – ходила на капельницы в Онкоцентр и возвращалась обратно. Пролежав в клинике два с половиной месяца, я вернулась домой в нормальном состоянии – как будто у меня и не было депрессии. Сейчас продолжаю лечиться, получать химиотерапию. Ирадуюсь жизни. Теперь онкологический диагноз не так страшен для меня, потому что есть оптимизм, есть настроение, есть к чему стремиться и понимание, ради чего жить».
«История Елены наглядно показывает, как один слаженный клинический маршрут возвращает человека к жизни даже после длительного тяжёлого эпизода, – объясняет Олег Олегович. – На фоне стационарной стабилизации и персонализированной фармакотерапии (строго с учётом схем химиотерапии и возможных лекарственных взаимодействий) мы получили осязаемый клинический эффект: нормализовались сон и аппетит, выровнялся суточный ритм, редуцировались руминации (повторяющиеся негативные мысли – Прим. ред) и «чёрно-белое» восприятие, вернулись интерес, инициативность и привычные социальные роли. Принципиально важно: лечение онкологического заболевание не переносилось ни на день — координация между службами была выстроена непрерывно и согласованно. Далее включается поддерживающий контур: регулярный мониторинг самочувствия, понятный план при первых признаках ухудшения, включённостьсемьи и амбулаторное наблюдение уже у нас в центре. В результате растёт приверженность терапии, улучшается качество жизни и формируется устойчивость к дальнейшим этапам онкологического лечения. Так выглядит современная онкопсихиатрия: не «параллельная» помощь, а интегрированная система, которая не стигматизирует — укрепляет внутренние ресурсы и повышает качество жизни».
«Когда депрессия отступила, у меня появилась вера в будущее, произошла переоценка ценностей – начала больше внимания уделять близким, снова родилась любовь внутри ко всем вокруг, снова захотелось быть открытой людям, дарить радость и быть полезной, – делится Елена. – Планов на будущее много – у меня 4 внука, нужно всем помогать. Также я занимаюсь в Центре долголетия, играю на фортепиано, постоянно знакомлюсь с новыми людьми, люблю готовить, обустраивать быт! Жизнь продолжается, и я верю в самое лучшее!»
«Депрессия – это не «хандра» и не «леность» – это медицинский диагноз, – резюмирует Олег Олегович. – Состояние, при котором на недели и месяцы может пропадать энергия, интерес и вкус к привычным делам, возникает тревога, нарушаются сон и аппетит, появляется тяжёлое чувство собственной малоценности. При этом страдает повседневная функция: человек перестаёт «тянуть» работу, семью, продолжать онкологическое лечение. В онкологии депрессия часто маскируется под «обычную слабость», но именно она делает терапию тяжелее и осложняет соблюдение плана лечения.
Почему этим должны заниматься врачи-психиатры? Потому что здесь нужна точная диагностика и безопасное лечение. Важно отличить депрессию от других психиатрических состояний и соматических причин вроде анемии или гипотиреоза. Не менее важно правильно подобрать терапию с учётом онкологических протоколов и лекарственных взаимодействий: то, что безопасно в монотерапии, может конфликтовать с химиотерапией, гормональными или обезболивающими препаратами. Наша задача – выстроить персональный план, объяснить, когда ждать эффект, последовательно довести до ремиссии и удержать её на поддерживающем этапе, не прерывая онкологическое лечение ни на день.
При правильном ведении депрессия поддаётся лечению. Совместная работа с онкологами даёт осязаемый результат: сон и аппетит приходят в норму, день снова собирается в нужный ритм, вместо «чёрно-белого» взгляда появляется пространство для решений. Это не про «характер» и «возьмите себя в руки». Это про медицину, ответственность и командную работу, которая помогает постепенно возвращать качество жизни».
