Поверить в чудо
Марии 39 лет, она работает и воспитывает двоих детей. Уже 6 лет женщина наблюдается в Онкоцентре Блохина по поводу рака надпочечников 4 стадии.
В 2018 году я поехала сажать на дачу чеснок, и после "огорода" у меня заболела спина. Думала, какая-то невралгия… Но на УЗИ все же решила записаться. Уже во времяисследования врач сказал: "А вы когда-нибудь делали УЗИ почек? Я вижу у вас огромную опухоль, но не могу понять, откуда она растет. Делайте МРТ".Я не восприняла эти слова серьезно – ерунда какая-то, "вырежут" и все на этом. Начались обследования – оказалось, что у меня вовсе не "ерунда", а рак. Врачи в моем городе сначала сказали, что у меня рак печени, но я решила перепроверить диагноз в другом месте. В итоге, нашла в интернете информацию про Онкоцентр Блохина. Уже там, на приеме, Ваган Юрикович Бохян опроверг диагноз региональных врачей – у меня не рак печени, а рак надпочечников. IV стадии
У Марии выявили адренокортикальный рак 4 стадии с тромбозом нижней полой вены – тромб был достаточно протяженный и достигал правых отделов сердца, также врачи выявили у Марии тромбоэмболию ветвей легочной артерии и метастазы в легких. Учитывая такую распространенность опухолевого процесса, мультидисциплинарная команда врачей Онкоцентра приняла решение на первом этапе провести Марии химиотерапию в комбинации с митотаном — препаратом, направленным на лечение именно опухолей коры надпочечников.
Первая мысль, когда узнала о диагнозе – как же дети останутся без мамы? Опухоль была огромная – достигала 25 сантиметров…Врачи успокоили, сказали, что сначала будет химиотерапия, потом мой случай обсудят с директором Онкоцентра – Иваном Сократовичем Стилиди. Страшно было, но представляете, если бы я узнала о своей опухоли еще позже? И ведь не болело же ничего. Первую "химию" переносила тяжело, но в отделении меня называли "непотопляемая" — на моем лице всегда была улыбка, несмотря ни на что. Деваться было некуда. Мысли о детях тоже приводили в чувство – они были далеко, не могли никак мне помочь, сильно переживали. Долго не говорила своим родителям о диагнозе – сказала, когда мне уже назначили операцию
Первые два курса лекарственного лечения не дали выраженного эффекта – некоторые метастатические очаги уменьшились, новые не появлялись, но первичная опухоль продолжала расти. К тому же, тромбоз предсердия у Марии, по факту являлся «бомбой замедленного действия» – медлить уже было нельзя.
Принять решение о выполнении операции было непросто. Мы понимали, что выполнить операцию радикально невозможно – метастатических очагов было слишком много, а осложнения после такого объема хирургического вмешательства могли быть тяжелыми или даже необратимыми. Однако, с другой стороны, невыполнение операции также могло в любой момент привести к жизнеугрожающему состоянию из-за массивного опухолевого тромбоза нижней полой вены. Было принято решение о выполнение операции. Мы удалили пораженный надпочечник и почку с огромной опухолью и выполнили тромбэктомию из нижней полой вены. Операция была сложная, но прошла успешно. Относительно “гладкое течение” и быстрое восстановление после операции является очень важным обстоятельством у таких больных, потому что возникновение серьезных осложнений и длительное их лечение может привести к ситуации, когда опухоль прогрессирует, а проведение химиотерапии невозможно. В таких случаях и пациент, и хирург жалеют, что операция вообще была выполнена
Помню, как очнулась в реанимации. Мне было страшно закрывать глаза – думала, а вдруг я засну и больше не проснусь? Спустя два дня меня выписали в палату, и я, наконец, вздохнула спокойно – успела устать от проводов и катетеров. Вскоре я вернулась домой, но уже через полгода у меня появились новые метастазы в печени – и я снова вернулась на "химию" в Онкоцентр
После операции химиотерапевты возобновили лекарственное лечение, поскольку у Марии еще оставались проявления болезни в печени.
В Онкоцентре Блохина сконцентрирован самый большой в стране опыт лечения пациентов со злокачественными новообразованиями надпочечников, в том числе, распространенных стадий – этой патологией занимается мультидисциплинарная команда, состоящая из врачей разных профилей. Говоря о лечении, которое провели Марии, комбинация химиотерапии и митотана не является «изобретением» последних лет, но из-за того, что рак коры надпочечников является орфанным заболеванием, в мировой литературе есть всего два крупных рандомизированных исследования, по результатам одного из них этот режим и стал стандартом лечения.
Положительная динамика нарастала в течение года – спустя 6 лет после проведенного лечения мы говорим о длительном ответе на него, что в подобных случаях бывает редко. Добиться такого эффекта при раке надпочечников IV стадии удается 20-25% пациентов, но полный ответ наблюдается только у 1% пациентов. Однако, при столь распространённом заболевании шансы на длительный ответ, а тем более на полный регресс, изначально казались невысокими. Можно сказать, что случай Марии уникален. Болезнь перешла в хроническую – очаги ввиду распространенности опухолевого процесса остались, но они "спят", и у нас есть возможность их контролировать
Когда мне сказали, что у меня все метастазы "затихли" – радости не было предела. Прошло 6 лет с тех пор, как мне поставили онкологический диагноз последней стадии. Все эти 6 лет я принимаю гормонотерапию и живу. Разве это не чудо?
