Старшая медсестра Зинаида Кузина: «В отделении как в семье – порядок и спокойствие»

В наших публикациях мы часто говорим о врачах онкоцентра, рассказываем истории пациентов, которые порой тянут на сценарий для целого сериала. А между тем, есть и такие участники лечебного процесса, без которых он совершенно невозможен. Это медсёстры. И сегодня мы хотим рассказать вам о Зинаиде Кузиной, старшей медсестре химиотерапевтического отделения №2 лекарственных методов лечения НИИ клинической онкологии Онкоцентра. К нам она пришла 42 года назад – в 1977 году, сразу после медучилища, которое окончила с красным дипломом. Сразу оговоримся – авторитет у Зинаиды Васильевны на 22-м этаже башни непререкаемый. Как это у неё получается – рулить жизнью сложного механизма, отделения химиотерапии - тайна, но факт остаётся фактом. Ведь на «старших», это вам в любой больнице скажут, – всё в отделении держится.

Её рабочий день закончился полтора часа назад, а поговорить нам всё время не дают – в дверь то и дело за чем-то заглядывают то дежурный врач, то постовые медсёстры.

- Почему почти полвека назад выбрали эту профессию, Зинаида Васильевна?

- Сколько себя помню, организовывала лечебный процесс (смеётся). Любимой игрой в детстве была игра в больницу. Любила перевязывать, делать уколы, укладывать и накрывать одеялком кукол и плюшевых мишек. Ну, а когда моя старшая сестра закончила медучилище, тут уже я окончательно определилась – с медициной будет связана и моя жизнь.

- Почему онкоцентр имени Блохина?

- Ещё в медучилище я попала сюда на практику. И сразу поняла, что эти больные – особенные. И медсестра, это тот человек, на котором лежит обязанность позаботиться, чтобы улучшить качество жизни онкобольных пациентов, проходящих лечение в стационаре. Главное – почувствовать, понять эту боль, это состояние, которое переживает человек. Разделять эту боль. Тогда ты поможешь, ты просто не можешь иначе.

- Тогда такой вопрос – а что важнее в работе медсестры – профессиональные знания или вот эта, скажем, человечность?

- Знания важны, а всё же человечность, милосердие ставлю на первое место. Пациенту очень важно увидеть в твоих глазах живое, неподдельное участие. Наши больные очень… как бы это сказать, экстрасенсорны. Они сразу считывают взгляд, интонации. Поэтому без искренних чувств здесь нельзя. Я и девочек-медсестёр учу – уметь услышать боль, уметь разделять её. Этика или деонтология, содержащая свод правил, нравственных норм профессионального поведения медицинских работников, это основа основ нашей профессии.

- Сегодня всё чаще в ходу термин «профессиональное выгорание». Вам оно знакомо?

- Честно? Даже не знаю, как это. Это не про меня. За все эти годы на посту медсестры или старшей медсестры, а я в этой должности с 2004 года, мне ни разу не было скучно или тяжело. Столько разных дел, столько людей, надо всё успеть! Я не умею ходить, я всегда бегу, даже лечу – летящая я!

- Что входит в круг обязанностей старшей медсестры?

- Подбор кадров среднего и младшего персонала, контроль за их работой, обеспечение всем необходимым для работы отделения – от моющих средств до медпрепаратов, оформление и размещение по палатам поступающих пациентов. Кроме того, это участие в обходах вместе с заведующим отделением. Ведь часто больным приходится менять схемы лечения и я должна сразу ответить на вопрос обо всех имеющихся в отделении препаратах.

- У отделения химиотерапии своя особенная специфика, здесь сложно?

- Спокойной эту работу не назовёшь. Ведь наши больные проходят химиотерапию. В любой момент может начаться аллергическая реакция. Нужно мгновенно среагировать и принять меры. Химиотерапия убивает раковые клетки, но оказывает влияние на весь организм, больные ослабленные. Заборы крови на анализ делаются натощак, люди могут потерять сознание. Идешь по коридору, обращаешь внимание – пациент сидит бледный. Не можешь пройти мимо – предложишь прилечь, дашь ему попить, измеришь давление. Мы всегда начеку.

- А были такие случаи, когда Вы подсказывали врачам? Всё-таки такой опыт!

- Подсказываю. Молодым ординаторам, аспирантам. В отношении препаратов, дозировок, схем лечения. Конечно, я не могу диктовать. Но говорю: «Обратите внимание». Это нормальная рабочая ситуация.

- Можно сказать, на Ваших глазах вырос наш Онкоцентр. Ведь Вы пришли, когда ещё шло строительство?

- Первые два года я поработала в отделении радиохирургии. А в 1979 году врачи отделения клинической фармакологии и химиотерапии, так оно тогда называлось, переманили меня вот как раз в новые корпуса. Да, строительство шло на наших глазах. Такая махина!

- Часто «пропадаете» на работе допоздна. Дома относятся с пониманием? Кто Ваша семья?

- Всё стандартно – муж, двое взрослых сыновей. Окончили Бауманку, инженеры. Да что там, замечательная у меня семья! Вот вам пример – 31 декабря я вышла с работы в полдевятого вечера. Пока добралась до дома, скоро новый год. А там – только меня и ждут, празднично накрытый стол. Мои ребята всё сами приготовили. Сто раз позвонили сестре, она уже на пенсии, – что как крошить и шинковать, высылали ей картинки – что там у них получается на сковородках. А меня не дёргали. Понимают, где я работаю.

- Не было искушения уйти в частную клинику, где, наверное, атмосфера куда спокойнее и работать комфортней?

- Предложения, конечно, были. И немало. Но я очень люблю свой коллектив, свою команду. Мы действительно команда, мы делаем одно дело. Понимаете? За все эти годы не было ни одной жалобы от пациентов. Столько вложено в эту работу! Знаешь её от и до. В отделении как в семье – порядок и спокойствие. И отдаёшь себе отчёт в том, что в этом есть и доля твоего труда. Заведующий отделением – профессор Сергей Алексеевич Тюляндин. Это моя стена. У нас удивительное взаимопонимание. Поэтому ни шикарным интерьером, ни большой зарплатой меня не переманить.

- А вне больничных стен как-то пригождалась профессия?

- Ещё как! Как-то в храме на Пасху мужчине лет 60-ти стало плохо. Но я успела спросить, пока он не потерял сознание – гипертония, сахарный диабет? Подал знак – да, сахарный диабет. Быстро нашли ему конфетку, водичку. Моя семья действовала как команда – вызвали скорую, побежали к воротам встречать бригаду врачей. А ведь дело могло закончиться тяжелейшим состоянием – гипогликемической комой. Или недавно в метро утром стало плохо молодому человеку. Поняла, что в другом конце вагона – беда, в давке протиснулась туда. Организовала, чтобы люди расступились, уложили парня на сиденья. Бросила клич – передали воду. Я обрызгала ему лицо, потёрла мочки ушей и главное – поручила двум мужчинам держать ему ноги как можно выше, чтобы кровь прилила к голове. Передали машинисту и бригада врачей уже ждала молодого человека на перроне. Подумалось – господь как будто подносит меня к тем, кому нужна моя помощь. И применить все свои знания для людей я всегда готова.