Сегодня – 100 дней со дня третьей трансплантации Насти Юдиной

Настя – самая впечатляющая, и одна из самых трудных побед детских онкологов Каширки. Может быть, поэтому, когда девочка пришла на общую утреннюю конференцию коллектива НМИЦ Блохина, чтобы поблагодарить врачей, зал сначала замер, а затем буквально взорвался аплодисментами. Настя же после слов благодарности, обняла своего лечащего врача. Кажется, они стояли так несколько минут…

17-летняя Анастасия Юдина заболела в 2019 году. Тогда ей было 13. Диагноз – острый миелоидный лейкоз. Группа высокого риска. Генетические перестройки. В переводе на обычный язык – шансов выжить – мало. Надежда была только на трансплантацию костного мозга. Первая трансплантация – от мамы, Марии Алексеевны. 100 дней тревожного ожидания и… вновь рецидив.

Естественно – противорецидивная терапия. И… почти чудо. Второй раз за полгода достигнут полный донорский химеризм, мамины клетки полностью заместили Настины! Восстановление донорских клеток после противорецидивной терапии происходит крайне редко. Поэтому взвесив все за и против, обсудив ситуацию с другими трансплантационными центрами, команда детских онкологов во главе с директором НИИ ДОиГ Светланой Варфоломеевой решила поддерживать трансплантат Насти трансфузиями донорских лимфоцитов. Иными словами, девочке постоянно вливали специально обработанные мамины клетки. С февраля по августа 2020 года врачам удавалось удерживать Настю в ремиссии. В августе лейкоз вернулся.

Заведующий отделением трансплантации костного мозга НИИ детской онкологии и гематологии Кирилл Киргизов, молодой врач, впервые в мире использовавший метод трансплантации для спасения ребенка с аутоиммунным заболеванием, и на этот раз не опустил руки. Снова химиотерапия и трансплантация. На сей раз от папы. Но чтобы сделать эту трансплантацию возможной, нужна была хотя бы минимальная ремиссия. Поэтому применили химиоиммунотерапию. Лечение токсичное. Далось оно Насте тяжело. И потребовало подвига и от семьи, и от врачей. Ситуация была настолько напряженной, что поддержать Настю пришел директор Онкоцентра – Иван Стилиди.

У Насти то и дело возникали осложнения. Врачи их успешно купировали. Если это было невозможно, искали новые технологии. Для того, чтобы после трансплантации не проводить иммуносупрессию (иначе Настя не выдержала бы лечение), клетки папы специальным образом обработали, проведя процедуру так называемой деплеции.

Ремиссия продлилась 2 года. Но болезнь снова вернулась.

К счастью Насте вновь помогла химоиммунотерапия, давшаяся ей невероятно тяжело. «Настя плакала, сердилась на меня, выгоняла из палаты, – вспоминает ее лечащий врач Ирина Костарева, – я понимала, что с ней происходит, и упорно оставалась с девочкой столько, сколько было необходимо. Потом мы обнимались и вновь начинали сражаться с болезнью». Светлана Варфоломеева и Кирилл Киргизов в этот момент принимают решение провести еще одну трансплантацию.

На сей раз Насте искали неродственного донора. Им стала 26-летняя девушка из Санкт-Петербурга, чей костный мозг оказался на сто процентов идентичным Настиному.

«У Насти удивительная семья. Дружная и поддерживающая. Папа работает вахтовым методом, мама – бухгалтер, но оставила работу, чтобы ухаживать за дочерью. Но кроме заботы Мария Алексеевна дарила дочери веру в победу. Эта женщина обладает удивительной, нереальной стойкостью. За четыре года – никакой суеты, слез или отчаяния. И тысяча процентов доверия к нашим действиям!», – вспоминает Ирина Костарева.

«Благодаря Насте мы внедрили в работу Онкоцентра четыре новые технологии, – делится Кирилл Киргизов. Ценность человеческой жизни не измеряется статическими показателями. Борьба за жизнь одного ребенка была настолько важной для всех нас, что мы быстро искали и находили все самое передовое, что есть в науке, и благодаря директору детского института Светлане Рафаэлевне Варфоломеевой и директору всего НМИЦ Блохина Ивану Сократовичу Стилиди, в кратчайшие сроки внедряли эти технологии в рутинную практику. И теперь они доступны всем нашим пациентам. Если есть хотя бы один шанс, мы его используем».