Обновлено:
23.12.2022
«После операции впервые за всю жизнь я счастлива быть собой»
23 декабря 2022
«У меня до операции были сложности с принятием себя, как внешне, так и внутренне. После операции, когда я уже восстановилась, я смотрю в зеркало и понимаю – я себя люблю! Да, вот такую, со шрамами, с не совсем правильной речью – я себя люблю!»
Есть, пить и разговаривать – вряд ли эти действия считаются особенным «даром», который нужно ценить и беречь. Но онкологический диагноз порой заставляет взглянуть даже на такие простые действия по-новому и научиться радоваться даже самым простым, на первый взгляд, вещам. Сегодня мы расскажем о том, как нашей пациентке Анне Богатыревой хирурги Онкоцентра сделали новый язык, и что изменилось в ее жизни после сложного лечения.
История этой миниатюрной девушки из Астрахани началась в 2016 году. Когда ей было 23 года, она обнаружила у себя небольшую язвочку на языке. После обследования по месту жительства ей диагностировали рак языка III стадии и сразу назначили химиотерапевтическое лечение. Но тогда Анна с трудом могла поверить в такой вердикт и поехала в Москву на обследование, ведь в Астрахани ей давали однозначно неутешительный прогноз. В Москве нашей героине предложили сделать лазерную резекцию языка с последующим гистологическим исследованием материала – прооперировали, и в результате опухоль оказалась вовсе не раком, а всего лишь гемангиомой – доброкачественной сосудистой опухолью. Так Анна уехала домой с полной уверенностью в том, что здорова, с онкологией ее ничего не связывает и все, что ей нужно делать – периодически показываться доктору.
Шли годы, началась пандемия, и Анна уже не могла часто приезжать в Москву, поэтому ей пришлось временно прекратить наблюдения за языком. В ноябре 2021 года на работе всех обязали сделать прививку, после которой у Анны на языке снова появилась маленькая язвочка. Врачи, к которым обратилась девушка, только разводили руками и говорили «это просто инфекция, прополощите ромашкой». Но «инфекция» росла, и никакие полоскания и мази ее не останавливали. Наконец Анна решила поехать в Москву, в Онкоцентр Блохина, где и услышала: «тотальное поражение языка, IV стадия, нужно все удалять».
По специальности Анна Богатырева инженер-архитектор, и помимо основной работы, она доцент, преподает в вузе и входит в Союз архитекторов России. Весомая часть ее работы – общение с людьми.
«Рак слизистой оболочки языка – нечастое явление в таком молодом возрасте, но, к сожалению, заболеваемость растет, рак полости рта молодеет, – комментирует Оксана Саприна, заведующая отделением пластическо-реконструктивной хирургии Блохина. – Как правило, наши молодые пациенты без вредных привычек. У Анны была 4 стадия рака слизистой оболочки языка. Ей отказали по месту жительства и отправили сразу на химиотерапию. Когда она нам обратилась к нам, у нее уже было тотальное поражения языка, с учетом которого ей была показана операция в виде удаления всего языка с корнями и шейной лимфодиссекцией с двух сторон. Как правило, такую локализацию мы на первом этапе оперируем, а только потом назначаем химиолучевую терапию. Учитывая распространенность процесса, без адекватной реконструкции пациентка никогда не смогла бы глотать и питаться через рот».
Операбельность злокачественного процесса зачастую определяется возможностями хирурга. Да, можно максимально удалить опухоль, но выполнять такие операции без реконструкции просто нецелесообразно.
«Все это время я даже не думала об онкологии, потому что знала – у меня гемангиома, она не перерождается. – рассказывает Анна Богатырева, – Но получилось как получилось. Мне сказали, что нужно удалять язык и делать его заново. Я сразу попала на прием к Оксане Александровне Саприной, такими операциями занимается именно она. Доктор озвучила мне свой план, и я поняла – это мой единственный вариант. Я хочу жить».
Анна – невероятно яркая и улыбчивая девушка, с горящими глазами. Даже когда она говорит об изменениях, которые произошли с ее телом, продолжает светиться радостью и оптимизмом. Конечно, она задавала себе вопрос «почему это случилось именно со мной?». «Внутри все переворачивается с ног на голову, – поясняет Анна. – Понимаешь, что то, о чем ты думала раньше – в корне неверно, и начинаешь осознавать – нужно жить абсолютно по-другому! У меня до операции были сложности с принятием себя, как внешне, так и внутренне. После операции, когда я уже восстановилась, я смотрю в зеркало и наконец понимаю – я себя люблю! Да, вот такую, со шрамами, с не совсем правильной речью – я себя люблю. После операции впервые за всю жизнь я счастлива быть собой. Раньше мне вообще было сложно взаимодействовать с людьми, даже подойти и спросить что-то нужное. Но сейчас мне совершенно не сложно знакомиться или, если есть порыв души, угостить человека на улице кофе! Потому что именно в этот момент я так захотела. Сейчас я настолько наполнена, что мне хочется делиться энергией с людьми, поддерживать и помогать».
Во время операции хирурги Онкоцентра взяли передний боковой химерный аутотрансплантат – кожу с подкожной клетчатки на одном сосуде, и мышцу с нервом на втором сосуде отдельно. Из кожи сделали новый язык, а фрагмент мышцы подшили и в толщу языка, и в подъязычные кости, а затем сшили под микроскопом и сосуды, и нервы. Такая операция в среднем занимает 8-10 часов.
После операции Анна неделю лежала в отделении реабилитации Онкоцентра, проходила электромиостимуляцию и ежедневно занималась с логопедом артикуляционной гимнастикой. А дома продолжила заниматься самостоятельно. Анна собрала множество советов разных логопедов – упражнений для мышц лица по произношению определенных звуков, которые хуже всего получаются (л, р, к, г и т.д.). И еще наша героиня каждый день поет песни в качестве дыхательной гимнастики и восстановления тембра голоса.
«Восстановление после операции зависит от объема резекции и, конечно от настроя пациента, – говорит доктор Саприна. – Когда Анна выписывалась от нас, она уже самостоятельно питалась! После операции у нее еще был курс химиолучевой терапии, который по стандарту показан после оперативного вмешательства. После лечения уже прошло 10 месяцев – никаких проявлений болезни нет, это очень хороший срок. Конечно, после операции все наши пациенты проходят реабилитацию у логопедов, выполняют специальные упражнения – это тяжелый, но необходимый труд. Нужно учиться говорить заново, уже другим языком».
«Раньше было много скованности внутри и запретов, страха, боялась всего на свете! – с выражением объясняет наша героиня. – Но когда понимаешь, что жизнь конечна, думаешь – «а смысл бояться? Ты же не успеешь ничего попробовать». Поэтому сейчас я стараюсь быть максимально открытой вообще к любому опыту, пытаюсь все впитывать. Потому что если не сейчас, то когда? Я просто могу не успеть. Возможно, это звучит жестоко, но перед моей операцией мне четко сказали – нужно дожить до 35 лет, потом болезнь, скорее всего не вернется, и уже можно будет выдохнуть. А пока я стараюсь каждый день делать что-то новое, «чувствовать» жизнь, и не бояться».
Есть, пить и разговаривать – вряд ли эти действия считаются особенным «даром», который нужно ценить и беречь. Но онкологический диагноз порой заставляет взглянуть даже на такие простые действия по-новому и научиться радоваться даже самым простым, на первый взгляд, вещам. Сегодня мы расскажем о том, как нашей пациентке Анне Богатыревой хирурги Онкоцентра сделали новый язык, и что изменилось в ее жизни после сложного лечения.
История этой миниатюрной девушки из Астрахани началась в 2016 году. Когда ей было 23 года, она обнаружила у себя небольшую язвочку на языке. После обследования по месту жительства ей диагностировали рак языка III стадии и сразу назначили химиотерапевтическое лечение. Но тогда Анна с трудом могла поверить в такой вердикт и поехала в Москву на обследование, ведь в Астрахани ей давали однозначно неутешительный прогноз. В Москве нашей героине предложили сделать лазерную резекцию языка с последующим гистологическим исследованием материала – прооперировали, и в результате опухоль оказалась вовсе не раком, а всего лишь гемангиомой – доброкачественной сосудистой опухолью. Так Анна уехала домой с полной уверенностью в том, что здорова, с онкологией ее ничего не связывает и все, что ей нужно делать – периодически показываться доктору.
Шли годы, началась пандемия, и Анна уже не могла часто приезжать в Москву, поэтому ей пришлось временно прекратить наблюдения за языком. В ноябре 2021 года на работе всех обязали сделать прививку, после которой у Анны на языке снова появилась маленькая язвочка. Врачи, к которым обратилась девушка, только разводили руками и говорили «это просто инфекция, прополощите ромашкой». Но «инфекция» росла, и никакие полоскания и мази ее не останавливали. Наконец Анна решила поехать в Москву, в Онкоцентр Блохина, где и услышала: «тотальное поражение языка, IV стадия, нужно все удалять».
По специальности Анна Богатырева инженер-архитектор, и помимо основной работы, она доцент, преподает в вузе и входит в Союз архитекторов России. Весомая часть ее работы – общение с людьми.
«Рак слизистой оболочки языка – нечастое явление в таком молодом возрасте, но, к сожалению, заболеваемость растет, рак полости рта молодеет, – комментирует Оксана Саприна, заведующая отделением пластическо-реконструктивной хирургии Блохина. – Как правило, наши молодые пациенты без вредных привычек. У Анны была 4 стадия рака слизистой оболочки языка. Ей отказали по месту жительства и отправили сразу на химиотерапию. Когда она нам обратилась к нам, у нее уже было тотальное поражения языка, с учетом которого ей была показана операция в виде удаления всего языка с корнями и шейной лимфодиссекцией с двух сторон. Как правило, такую локализацию мы на первом этапе оперируем, а только потом назначаем химиолучевую терапию. Учитывая распространенность процесса, без адекватной реконструкции пациентка никогда не смогла бы глотать и питаться через рот».
Операбельность злокачественного процесса зачастую определяется возможностями хирурга. Да, можно максимально удалить опухоль, но выполнять такие операции без реконструкции просто нецелесообразно.
«Все это время я даже не думала об онкологии, потому что знала – у меня гемангиома, она не перерождается. – рассказывает Анна Богатырева, – Но получилось как получилось. Мне сказали, что нужно удалять язык и делать его заново. Я сразу попала на прием к Оксане Александровне Саприной, такими операциями занимается именно она. Доктор озвучила мне свой план, и я поняла – это мой единственный вариант. Я хочу жить».
Анна – невероятно яркая и улыбчивая девушка, с горящими глазами. Даже когда она говорит об изменениях, которые произошли с ее телом, продолжает светиться радостью и оптимизмом. Конечно, она задавала себе вопрос «почему это случилось именно со мной?». «Внутри все переворачивается с ног на голову, – поясняет Анна. – Понимаешь, что то, о чем ты думала раньше – в корне неверно, и начинаешь осознавать – нужно жить абсолютно по-другому! У меня до операции были сложности с принятием себя, как внешне, так и внутренне. После операции, когда я уже восстановилась, я смотрю в зеркало и наконец понимаю – я себя люблю! Да, вот такую, со шрамами, с не совсем правильной речью – я себя люблю. После операции впервые за всю жизнь я счастлива быть собой. Раньше мне вообще было сложно взаимодействовать с людьми, даже подойти и спросить что-то нужное. Но сейчас мне совершенно не сложно знакомиться или, если есть порыв души, угостить человека на улице кофе! Потому что именно в этот момент я так захотела. Сейчас я настолько наполнена, что мне хочется делиться энергией с людьми, поддерживать и помогать».
Во время операции хирурги Онкоцентра взяли передний боковой химерный аутотрансплантат – кожу с подкожной клетчатки на одном сосуде, и мышцу с нервом на втором сосуде отдельно. Из кожи сделали новый язык, а фрагмент мышцы подшили и в толщу языка, и в подъязычные кости, а затем сшили под микроскопом и сосуды, и нервы. Такая операция в среднем занимает 8-10 часов.
После операции Анна неделю лежала в отделении реабилитации Онкоцентра, проходила электромиостимуляцию и ежедневно занималась с логопедом артикуляционной гимнастикой. А дома продолжила заниматься самостоятельно. Анна собрала множество советов разных логопедов – упражнений для мышц лица по произношению определенных звуков, которые хуже всего получаются (л, р, к, г и т.д.). И еще наша героиня каждый день поет песни в качестве дыхательной гимнастики и восстановления тембра голоса.
«Восстановление после операции зависит от объема резекции и, конечно от настроя пациента, – говорит доктор Саприна. – Когда Анна выписывалась от нас, она уже самостоятельно питалась! После операции у нее еще был курс химиолучевой терапии, который по стандарту показан после оперативного вмешательства. После лечения уже прошло 10 месяцев – никаких проявлений болезни нет, это очень хороший срок. Конечно, после операции все наши пациенты проходят реабилитацию у логопедов, выполняют специальные упражнения – это тяжелый, но необходимый труд. Нужно учиться говорить заново, уже другим языком».
«Раньше было много скованности внутри и запретов, страха, боялась всего на свете! – с выражением объясняет наша героиня. – Но когда понимаешь, что жизнь конечна, думаешь – «а смысл бояться? Ты же не успеешь ничего попробовать». Поэтому сейчас я стараюсь быть максимально открытой вообще к любому опыту, пытаюсь все впитывать. Потому что если не сейчас, то когда? Я просто могу не успеть. Возможно, это звучит жестоко, но перед моей операцией мне четко сказали – нужно дожить до 35 лет, потом болезнь, скорее всего не вернется, и уже можно будет выдохнуть. А пока я стараюсь каждый день делать что-то новое, «чувствовать» жизнь, и не бояться».
