Обновлено:
10.08.2022
Очень скоро произойдут значимые события, которые изменят детскую онкологию
8 августа 2022
— Светлана Рафаэлевна, кого мы ждём на «детскую» сессию форума «Инновационная онкология» и что мы можем предложить?
— Ждем всех заинтересованных лиц. Под ними я понимаю не только врачей – онкологов и детских онкологов. Эта сессия будет интересна философам, которые занимаются философией медицины, молекулярным генетикам, педиатрам, детским хирургам, врачам, занимающимся аналитической работой – абсолютно всем.
— Вы меня заинтересовали упоминанием специалистов по философии медицины…
— Мы будем говорить о расширении и персонализации терапии, я считаю эту тему нужно рассматривать в философской парадигме. Наконец мы приходим к тому, что перестаём лечить болезнь и начинаем лечить конкретного больного, воплощая те заветы, которые оставлены нам основоположниками медицины. Долгое время нам казалось, что сама по себе идеология развития науки «укладывала» различные нозологические формы опухолей в разные «карманы» с точки зрения их терапии. Но всё меняется. И понимание, что это не просто разные нозологические формы с разными прогнозами и отличающейся парадигмой терапии, а болезни, которые имеют часто одинаковый биологический, молекулярно-генетический характер, который реализовался в разных клинических проявлениях. Это понимание в свою очередь привело нас к осознанию, что сам механизм управления опухолевой прогрессией, этой страшной смертельной атакой, часто бывает одинаков вне зависимости от нозологии. Именно с такого ракурса и будут рассмотрены актуальные вопросы детской онкологии. И если раньше мы говорили про иммунотерапию только для нейробластомы, например, то теперь у нас есть и смелость, и новые представления о биологии развития опухоли, ее молекулярной генетике, чтобы понять: экспрессия в определённых антигенах может происходить не только при нейрогенных, но и при других опухолях. В частности, при опухолях костей.
— Вы поделитесь опытом лечения и других опухолей динотуксимабом?
— Да, мы у себя в НИИ детской онкологии и гематологии НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина начали терапию динутуксимабом при других, не нейробластомных и не нейрогенных опухолях, солидных. И сегодня это один из дополнительных методов контроля рецидивных рефрактерных форм мягкотканых сарком, остеосарком и саркомы Юинга, например.
На мой взгляд, прийти к такому решению может только врач, широко понимающий проблему. И мы широко вовлечены в этот проект вместе с его инициатором, НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова, где замечательный директор – Алексей Михайлович Беляев, который очень поддерживает любые инновации, и Светлана Александровна Кулёва, которая начала эту работу. Мы в эту работу с интересом включились ровно потому, что сотрудничество с нашими фундаментальными институтами позволяет нам искать новые точки приложения и новые мишени в лечении различных видов сарком.
— Изменение ракурса, точки зрения, с которой врач смотрит на болезнь и её терапию, что все это даст людям, которые «стоят у постели больного», рутинно работают в рамках клинических рекомендаций?
— Очень хороший вопрос! Мне кажется, это даст довольно много. С одной стороны, мы понимаем, что клинические рекомендации – это живой, меняющийся организм, не закостеневшая, остановившаяся в развитии палеонтологическая ценность, а бесконечно развивающийся процесс. И сейчас клинические рекомендации, безусловно, меняются, они всё время изменяются, в них появляются новые подходы, и знание того, какие исследования идут, могут помочь тому врачу, который «стоит у станка», у постели больного, осознать, что он будет делать завтра.
А вот если человек не знает, что он будет делать завтра, тогда его профессия не будет ему интересна.
Такой подход не просто расширяет клинические возможности, он дает возможность уточнить направление основного «удара», делает терапию более персонализированной, воздействуя на те молекулярно-генетические механизмы, которые обнаружены в опухоли конкретного пациента. То есть вне зависимости от нозологической формы, наличие того или иного молекулярно-генетического события делает терапию ориентированной на конкретную цель, а значит – более эффективной.
— Нам показалось, в программе Форума inno-onco.ru/ есть интересные доклады для реаниматологов…
— Мы ждем реаниматологов и специалистов интенсивной терапии! Впервые, и я считаю, это будет одним из самых главных докладов нашей сессии на форуме, пройдет демонстрация возможностей лечения больных с септическими эпизодами, находящимися в иммунной супрессии, с помощью экстракорпоральных технологий, с помощью так называемых колонок, которыми работает Центр Блохина. Благодаря этой технологии коллеги спасли много детей.
— Хотя бы в двух словах – как это работает?
— Когда у человека высокое содержание эндотоксина в крови, собственными силами организм не справляется, разрушаются бактериальные клетки и эндотоксины устраивают «взрыв» в организме человека. И тогда используются специальные колонки, которые нагружены определённым антибактериальным средством. Кровь, проходя через эту колонку и очищаясь, даёт возможность гораздо быстрее преодолеть тяжёлый эндотоксикоз, чем, если бы такую колонку мы не устанавливали.
Здесь, конечно, велика роль руководителей и организаторов здравоохранения. Кажется, что это дорогая технология. Но, когда мы понимаем, что ее использование резко уменьшает количество антибактериальных препаратов, длительность пребывания в реанимации, что это приводит к выздоровлению большей части пациентов и в итоге не удорожает, а удешевляет лечение, то решение становится очевидным.
— Значит, мы ждём ещё и главных врачей, и людей, принимающих решение в сфере детского здравоохранения.
— Обязательно! Это актуально не только для онкологически больных детей, это для всех пациентов.
— Традиционно детские онкологи много обсуждают лечение лейкозов.
— Обязательно ждем коллег на доклады специалистов НИИ ДоиГ НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина по лейкозам. Наша мультицентровая группа по лечению лейкоза в рамках протокола БФМ значительно расширилась за последний год и включает уже пятнадцать клиник. В прошлом году было шесть. Мы показываем хороший результат и выполнимость этого протокола, его логику, последовательность, переход на лечение при необходимости именно современными препаратами. В первой линии мы уже используем антитела, которые позволяют нам лечить этих пациентов.
Ещё, кроме прочего, мы поговорим об организации здравоохранения с точки зрения онконастороженности. Этому будет посвящён отдельный доклад о «роли длительности догоспитального периода».
— Это важная тема для онкологов?
— Не только для онкологов. Нам кажется, при подозрении на злокачественное новообразование у ребенка достаточно сказать: «Давайте вы пойдёте к онкологу». Но если вдуматься, период до оказания ребенку специализированной онкологической помощи достаточно длительный. И его можно разделить на две части. В начале этого пути ребенок в зоне ответственности родителей, с них спрос, если по каким-либо причинам они не приводят ребенка к врачу. Но период с момента обращения до момента поступления пациента в специализированный стационар – уже в зоне ответственности врача. И мера этой ответственности определяется не только морально-этическими, профессиональными, дисциплинарными критериями, но и критериями уголовной ответственности. Мы должны понимать, что значит «неоказание медицинской помощи» и как сократить длительность этого периода, какие обязательные исследования нужно назначить, кто их должен проводить, куда должен направляться пациент и какие основные ошибки при этом могут произойти.
— Возвращаясь к протоколу БФМ. Он ведь в большей степени «завязан» на импортные препараты. В условиях ограничений импорта конкурентоспособен ли БФМ по сравнению с протоколом МБ?
— И в протоколе МБ, и в протоколе БФМ мы можем использовать как импортные, так и отечественные препараты. Для меня этот вопрос больше сводится к тому, насколько мы обладаем ресурсами с точки зрения консультирования и принятия решений совместно с центральным офисом исследований в Германии, в Берлине. Отказались они от нас или нет? Ответ – нет, не отказались. И не просто не отказались, а прислали нам новую версию протокола, они консультируют нас по больным. Это хорошие партнёрские профессиональные отношения, которые продолжаются много лет.
— Похоже, сессия обещает быть насыщенной.
— Мы надеемся, что в рамках сессии сможем ответить не только на интересные ситуационные вопросы, но и осветить проблему с точки зрения исторической значимости настоящего этапа развития детской онкологии. Потому что сейчас, как никогда, становится понятно, что очень скоро произойдут значимые события, которые изменят палитру для диагностики и лечения опухолей. Мы вот-вот подойдём к тому самому рубежу, когда сможем говорить о персонализированном лечении и о том, что многие препараты, которые мы сейчас не считаем даже значимыми в лечении онкологических заболеваний, окажутся незаменимыми. Мы стали понимать какую большую роль играем микроокружение опухоли и так далее… Но я приберегу это всё для того, чтобы рассказать на сессии.
Ждем вас на форуме «Инновационная онкология» 5-7 сентября в НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина. Регистрация по ссылке inno-onco.ru/
— Ждем всех заинтересованных лиц. Под ними я понимаю не только врачей – онкологов и детских онкологов. Эта сессия будет интересна философам, которые занимаются философией медицины, молекулярным генетикам, педиатрам, детским хирургам, врачам, занимающимся аналитической работой – абсолютно всем.
— Вы меня заинтересовали упоминанием специалистов по философии медицины…
— Мы будем говорить о расширении и персонализации терапии, я считаю эту тему нужно рассматривать в философской парадигме. Наконец мы приходим к тому, что перестаём лечить болезнь и начинаем лечить конкретного больного, воплощая те заветы, которые оставлены нам основоположниками медицины. Долгое время нам казалось, что сама по себе идеология развития науки «укладывала» различные нозологические формы опухолей в разные «карманы» с точки зрения их терапии. Но всё меняется. И понимание, что это не просто разные нозологические формы с разными прогнозами и отличающейся парадигмой терапии, а болезни, которые имеют часто одинаковый биологический, молекулярно-генетический характер, который реализовался в разных клинических проявлениях. Это понимание в свою очередь привело нас к осознанию, что сам механизм управления опухолевой прогрессией, этой страшной смертельной атакой, часто бывает одинаков вне зависимости от нозологии. Именно с такого ракурса и будут рассмотрены актуальные вопросы детской онкологии. И если раньше мы говорили про иммунотерапию только для нейробластомы, например, то теперь у нас есть и смелость, и новые представления о биологии развития опухоли, ее молекулярной генетике, чтобы понять: экспрессия в определённых антигенах может происходить не только при нейрогенных, но и при других опухолях. В частности, при опухолях костей.
— Вы поделитесь опытом лечения и других опухолей динотуксимабом?
— Да, мы у себя в НИИ детской онкологии и гематологии НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина начали терапию динутуксимабом при других, не нейробластомных и не нейрогенных опухолях, солидных. И сегодня это один из дополнительных методов контроля рецидивных рефрактерных форм мягкотканых сарком, остеосарком и саркомы Юинга, например.
На мой взгляд, прийти к такому решению может только врач, широко понимающий проблему. И мы широко вовлечены в этот проект вместе с его инициатором, НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова, где замечательный директор – Алексей Михайлович Беляев, который очень поддерживает любые инновации, и Светлана Александровна Кулёва, которая начала эту работу. Мы в эту работу с интересом включились ровно потому, что сотрудничество с нашими фундаментальными институтами позволяет нам искать новые точки приложения и новые мишени в лечении различных видов сарком.
— Изменение ракурса, точки зрения, с которой врач смотрит на болезнь и её терапию, что все это даст людям, которые «стоят у постели больного», рутинно работают в рамках клинических рекомендаций?
— Очень хороший вопрос! Мне кажется, это даст довольно много. С одной стороны, мы понимаем, что клинические рекомендации – это живой, меняющийся организм, не закостеневшая, остановившаяся в развитии палеонтологическая ценность, а бесконечно развивающийся процесс. И сейчас клинические рекомендации, безусловно, меняются, они всё время изменяются, в них появляются новые подходы, и знание того, какие исследования идут, могут помочь тому врачу, который «стоит у станка», у постели больного, осознать, что он будет делать завтра.
А вот если человек не знает, что он будет делать завтра, тогда его профессия не будет ему интересна.
Такой подход не просто расширяет клинические возможности, он дает возможность уточнить направление основного «удара», делает терапию более персонализированной, воздействуя на те молекулярно-генетические механизмы, которые обнаружены в опухоли конкретного пациента. То есть вне зависимости от нозологической формы, наличие того или иного молекулярно-генетического события делает терапию ориентированной на конкретную цель, а значит – более эффективной.
— Нам показалось, в программе Форума inno-onco.ru/ есть интересные доклады для реаниматологов…
— Мы ждем реаниматологов и специалистов интенсивной терапии! Впервые, и я считаю, это будет одним из самых главных докладов нашей сессии на форуме, пройдет демонстрация возможностей лечения больных с септическими эпизодами, находящимися в иммунной супрессии, с помощью экстракорпоральных технологий, с помощью так называемых колонок, которыми работает Центр Блохина. Благодаря этой технологии коллеги спасли много детей.
— Хотя бы в двух словах – как это работает?
— Когда у человека высокое содержание эндотоксина в крови, собственными силами организм не справляется, разрушаются бактериальные клетки и эндотоксины устраивают «взрыв» в организме человека. И тогда используются специальные колонки, которые нагружены определённым антибактериальным средством. Кровь, проходя через эту колонку и очищаясь, даёт возможность гораздо быстрее преодолеть тяжёлый эндотоксикоз, чем, если бы такую колонку мы не устанавливали.
Здесь, конечно, велика роль руководителей и организаторов здравоохранения. Кажется, что это дорогая технология. Но, когда мы понимаем, что ее использование резко уменьшает количество антибактериальных препаратов, длительность пребывания в реанимации, что это приводит к выздоровлению большей части пациентов и в итоге не удорожает, а удешевляет лечение, то решение становится очевидным.
— Значит, мы ждём ещё и главных врачей, и людей, принимающих решение в сфере детского здравоохранения.
— Обязательно! Это актуально не только для онкологически больных детей, это для всех пациентов.
— Традиционно детские онкологи много обсуждают лечение лейкозов.
— Обязательно ждем коллег на доклады специалистов НИИ ДоиГ НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина по лейкозам. Наша мультицентровая группа по лечению лейкоза в рамках протокола БФМ значительно расширилась за последний год и включает уже пятнадцать клиник. В прошлом году было шесть. Мы показываем хороший результат и выполнимость этого протокола, его логику, последовательность, переход на лечение при необходимости именно современными препаратами. В первой линии мы уже используем антитела, которые позволяют нам лечить этих пациентов.
Ещё, кроме прочего, мы поговорим об организации здравоохранения с точки зрения онконастороженности. Этому будет посвящён отдельный доклад о «роли длительности догоспитального периода».
— Это важная тема для онкологов?
— Не только для онкологов. Нам кажется, при подозрении на злокачественное новообразование у ребенка достаточно сказать: «Давайте вы пойдёте к онкологу». Но если вдуматься, период до оказания ребенку специализированной онкологической помощи достаточно длительный. И его можно разделить на две части. В начале этого пути ребенок в зоне ответственности родителей, с них спрос, если по каким-либо причинам они не приводят ребенка к врачу. Но период с момента обращения до момента поступления пациента в специализированный стационар – уже в зоне ответственности врача. И мера этой ответственности определяется не только морально-этическими, профессиональными, дисциплинарными критериями, но и критериями уголовной ответственности. Мы должны понимать, что значит «неоказание медицинской помощи» и как сократить длительность этого периода, какие обязательные исследования нужно назначить, кто их должен проводить, куда должен направляться пациент и какие основные ошибки при этом могут произойти.
— Возвращаясь к протоколу БФМ. Он ведь в большей степени «завязан» на импортные препараты. В условиях ограничений импорта конкурентоспособен ли БФМ по сравнению с протоколом МБ?
— И в протоколе МБ, и в протоколе БФМ мы можем использовать как импортные, так и отечественные препараты. Для меня этот вопрос больше сводится к тому, насколько мы обладаем ресурсами с точки зрения консультирования и принятия решений совместно с центральным офисом исследований в Германии, в Берлине. Отказались они от нас или нет? Ответ – нет, не отказались. И не просто не отказались, а прислали нам новую версию протокола, они консультируют нас по больным. Это хорошие партнёрские профессиональные отношения, которые продолжаются много лет.
— Похоже, сессия обещает быть насыщенной.
— Мы надеемся, что в рамках сессии сможем ответить не только на интересные ситуационные вопросы, но и осветить проблему с точки зрения исторической значимости настоящего этапа развития детской онкологии. Потому что сейчас, как никогда, становится понятно, что очень скоро произойдут значимые события, которые изменят палитру для диагностики и лечения опухолей. Мы вот-вот подойдём к тому самому рубежу, когда сможем говорить о персонализированном лечении и о том, что многие препараты, которые мы сейчас не считаем даже значимыми в лечении онкологических заболеваний, окажутся незаменимыми. Мы стали понимать какую большую роль играем микроокружение опухоли и так далее… Но я приберегу это всё для того, чтобы рассказать на сессии.
Ждем вас на форуме «Инновационная онкология» 5-7 сентября в НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина. Регистрация по ссылке inno-onco.ru/