Интервью директора НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина студенческой газете «Второго Меда». ФГБУ «НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина» Минздрава России
Федеральное государственное бюджетное учреждение Министерства здравоохранения Российской Федерации
Национальный медицинский исследовательский центр онкологии имени Н.Н. Блохина
English English English English Russian
/ Интервью директора НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина студенческой газете «Второго Меда»
Обновлено: 19.04.2022

Интервью директора НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина студенческой газете «Второго Меда»

18 апреля 2022
Интервью директора НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина студенческой газете «Второго Меда»
Интервью директора НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина студенческой газете «Второго Меда»
Онкоцентр на Каширке – уникальное медицинское учреждение. Скажете – все так о себе говорят? Пожалуй. Но у нас есть то, чем мы гордимся. Уникальные, талантливые врачи, которые обожают свое дело, и отношение к человеку и его жизни как к высшей ценности. Особая «этика», система ценностей, которую заложил наш основатель – академик Блохин. И которую сейчас продолжает академик Стилиди. В этом интервью, которое у Ивана Сократовича взяли сотрудники студенческой газеты «Второго Меда», - путь в профессию, логика выбора, жемчужины воспоминаний. Из которых складывается понимание кто и зачем работает в НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина.

Иван Сократович Стилиди, главный онколог Минздрава России, директор ФГБУ «НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина», доктор медицинских наук, профессор, академик РАН. Обладатель ордена Дружбы, ордена Святителя Луки, исповедника, архиепископа Крымского III степени, кавалер ордена «Почетный гражданин России», отмечен знаком «Отличник здравоохранения». Блестящий советский и российский хирург, онколог, наследник и продолжатель известной во всем мире отечественной школы онкохирургии М.И. Давыдова, «золотой скальпель России», виртуозно оперирующий больных, страдающих злокачественными опухолями магистральных сосудов и торакоабдоминальной локализации. Выпускник лечебного факультета (ЛФ) 2-го МОЛГМИ им. Н.И. Пирогова 1988 года. В настоящее время — заведующий кафедрой онкологии и лучевой терапии ЛФ в родном вузе.

— Иван Сократович, расскажите, пожалуйста, как случилось, что Вы выбрали медицину?
— Профессию я выбрал осознанно. Все началось с детства. Двоюродная сестра моей мамы училась в медицинском училище. У нее дома, где мы часто бывали, на книжной полке стояла «Краткая медицинская энциклопедия», которая с первого класса привлекала мое внимание. Пока никто не видел (вы же представляете, какие там иллюстрации), я брал издание, просматривал картинки, что-то почитывал, запоминал термины. В школе делился полученными знаниями с одноклассниками, которые, конечно, вскоре начали воспринимать меня как медика. Уже в пятом классе я впервые поставил верный диагноз своему товарищу. Клиническая картина чесотки сложилась сразу, едва я увидел симптомы: сыпь в виде пузырьков между пальцами и на животе. Когда я сказал об этом учительнице, она махнула рукой — не поверила. Спустя некоторое время наш фельдшер подтвердил мою правоту.
Учился я в школе №2 города Сухуми. В первый учебный день нулевого класса среди шестилеток распределили общественную нагрузку: был выбран староста, звеньевой, а на меня надели белую сумочку с красным вышитым крестом и с ватой, зеленкой внутри — я стал санитаром.
Что удивительно, все школьные годы мои одноклассники воспринимали меня только как врача, и благодаря этому я поверил в свои силы. Достаточно глубоко для школьника я погрузился в изучение биологии в старших классах. Мне было интересно все: от ботаники до анатомии. В школе мои знания по анатомии считались весьма приличными, превышающими требования учебной программы. Видимо, судьба предопределила мои шаги, и к выпускному экзамену я уже абсолютно четко определился с выбором профессии — вплоть до специализации. Был уверен, что стану хирургом. Стоял лишь вопрос, что выбрать: офтальмологию, общую или нейрохирургию?

— Как Вы определились с вузом для продолжения образования?
— Спонтанно. Сначала я подал документы в Первый мединститут, потому что его все хвалили. Поскольку я окончил школу с золотой медалью, для зачисления мне требовалось сдать только один экзамен, но обязательно на отлично. Я был в себе уверен. Сдавал биологию, которую знал и любил, и получил трояк. Это был переворот в моем сознании. Экзаменаторы отнеслись ко мне достаточно жестко, но, впрочем, никто и не обязан быть к абитуриенту благосклонным. Я до того был раздосадован, мягко выражаясь, этой отметкой, что бросил попытки поступать в том году и решил пойти работать санитаром. Такой поворот несказанно удивил моих родителей, которые настаивали на том, чтобы я продолжал сдавать экзамены. Но я был непреклонен.

— А как Вы пришли на свое первое место работы во Всесоюзном онкологическом научном центре (ВОНЦ) Академии медицинских наук СССР (ныне НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина)? Это тоже была счастливая случайность?
— Не совсем. Здесь тогда работал наш земляк из Сухуми — Николай Филиппович Мистакопуло, профессор, анестезиолог. А мой отец был знаком с Николаем Николаевичем Трапезниковым, руководителем отделения общей онкологии. Именно он и привел меня сюда. Как сейчас помню, это было 1 сентября 1981 года. Николай Николаевич встретил меня у входа, на том самом месте, где сейчас фонтан. Мы поздоровались, и он, что называется, за руку привел меня в ВОНЦ на мою первую должность — санитара операционного блока.

— Это довольно сложная работа. Не было ли разрыва между школьными представлениями о медицине и реалиями трудовых будней?
— Ну что Вы! Вообще, я считаю, мне повезло, что именно так все и сложилось. Представляете, я так жаждал медицинской практики, хотел окунуться в хирургию! Я бы, конечно, получил все это в полном объеме через шесть лет. А тут, представьте, пришел в операционную еще до поступления на первый курс! Я, абитуриент, нашел то, что искал. Несмотря на работу санитаром, я активно интересовался медициной, изучал инструментарий, читал учебники, задавал врачам вопросы, мечтал научиться вязать узлы. Конечно, на это обратили внимание хирурги и операционные медсестры. Через некоторое время мне позволили мыться на операцию и помогать. Сначала — медсестре, а потом и хирургам. Я ассистировал при относительно несложных операциях — например, на молочной железе. Это была вершина счастья. Через год пришел в институт после реальной практики в хирургическом отделении, что, понятно, отличало меня от других первокурсников.

— Вы готовились к поступлению?
— Естественно. Целый год после работы я усиленно занимался с преподавателями по химии, физике, биологии. В Первый медицинский я больше не пошел, поскольку посчитал, что ко мне предвзято отнеслись на том злополучном экзамене. А во Втором меде, сдавая биологию, я освещал анатомию уже с точки зрения онколога. Как сейчас помню, в билете был вопрос о легком, и я не только говорил об органе, его строении, но и о болезнях. Упомянул, как важно знать расположение лимфоузлов и схему лимфооттока, чтобы понимать, куда попадают метастазы. Этим произвел большое впечатление на экзаменаторов, получил твердую пятерку и был зачислен в наш родной и любимый Второй медицинский институт.

— С какими предметами возникли трудности в период обучения, особенно в непростые первые годы?
— Несмотря на практическую подготовку в оперблоке, на меня столько всего свалилось! Но я очень старался, посещал все занятия (за годы обучения — ни одного пропуска), учился на четверки и пятерки, но биофизика меня доконала-таки. На экзамене по этому предмету я получил тройку, и только на последнем курсе мне разрешили эту отметку исправить. Но красный диплом я так и не получил. На госэкзамене по хирургии профессор Нестеренко очень жестко меня спрашивал, я отвечал на множество дополнительных вопросов, но был подловлен на рентгенограмме, за что мне поставили четверку.
Годы обучения в родном Московском ордена Ленина государственном медицинском институте имени Н.И. Пирогова стали для меня самым счастливым временем. Я любил учиться, занимался в студенческих научных кружках (СНК), даже работал в Студенческом научном обществе: был заведующим хирургической секцией, куда входило несколько СНК этого направления. Кроме того, являлся членом комитета комсомола лечебного факультета. Такая разнообразная, насыщенная, активная жизнь меня очень увлекала. Хорошо помню ощущение, когда на пятом курсе вдруг осознал, что мое студенчество близится к завершению. Очень не хотелось уходить из Второго меда, где абсолютно все было мне по сердцу!

— Многие студенты в то время работали в стройотрядах. А Вы?
— Я был командиром медицинского отряда в Городской клинической больнице №31. В него входили второкурсницы, которые в качестве волонтеров (санитарок, нянечек) отправлялись работать в клинику. Я отвечал за дисциплину и качество их работы.
Было очень интересно в военных лагерях. Это целая эпопея, воспоминаний о которой хватит на всю жизнь. При каждой встрече с однокурсниками мы не устаем смеяться над нюансами пребывания в летном училище имени Марины Расковой (Тамбовское высшее военное авиационное училище летчиков имени М.М. Расковой. — прим. ред.), где мы работали в качестве врачей космонавтов и летчиков. Нынешние студенты уже не ездят на военные сборы, и, по моему мнению, этим очень обделены.

— Были ли сомнения, что Вы вернетесь сюда работать после получения диплома?
— Ни малейших. Более того, еще во время первого года работы здесь санитаром я познакомился с будущим академиком Михаилом Ивановичем Давыдовым, моим непосредственным учителем. Был восхищен и поражен его техникой и хотел научиться оперировать так, как он. Именно Михаил Иванович удержал меня в тяжелые 1990-е годы, когда общество сотрясали «тектонические сломы». В то время многие мои однокурсники — светлейшие головы, ленинские стипендиаты — вынужденно уходили из медицины, чтобы прокормить семью. Я держался из последних сил, потому что перед глазами был пример. Именно то, что я очень хотел достичь цели (оперировать так, как Давыдов) и стать хирургом, удержало меня от шатаний и ухода из медицины, хотя приходилось тяжело.

— Ваш учитель, Михаил Иванович Давыдов, подарил Вам золотой скальпель. Что он символизирует для Вас?
— На этом скальпеле есть дарственная надпись: «Стилиди от Давыдова». Конечно, это символизирует признание, но все же больше — аванс: своему любимому в то время ученику он вручил столь ценный подарок, чтобы стимулировать к профессиональному росту молодого хирурга (мне было тогда 40 лет).

— Чем запомнилась Вам первая самостоятельная операция?
— Я до сих пор помню не только саму операцию (это была резекция части правого легкого), но и фамилию пациентки. Наш старший хирург Валентин Сергеевич Мазурин ассистировал мне, хотя технически я выполнил все сам. Все прошло успешно, и в тот день я был самым счастливым человеком на планете. Послеоперационный период пациентки протекал без выраженных особенностей и осложнений. И это было для меня очень важно. Я воспринял все как добрый знак.

— Как сложилась Ваша подготовка в качестве врача-хирурга после получения диплома?
— В ординатуре я не учился — Николай Николаевич Трапезников специально для меня ввел ставку врача-хирурга в торакальном отделении. Кандидатскую диссертацию я защищал как практикующий врач: в те времена это представлялось возможным. Более того, едва став дипломированным специалистом, я был одарен поездкой в Лондон, куда отправился с двумя коллегами, уже опытными клиницистами, для практики в школе по раку пищевода. Представляете, в свои 23 года я получил такой подарок!

— Вы практикующий хирург с огромным опытом, а с декабря (интервью взято в 2018 году. — прим. ред.) занимаете и руководящую должность. Как Вам удается совмещать такие трудоемкие и разные виды деятельности?
— Это трудно, особенно когда я только начинал. Обычно на должности торакоабдоминального хирурга я делал по одной большой комбинированной операции в день: например, это удаление желудка, поджелудочной железы, больших опухолей забрюшинного пространства с резекцией сосуда и его протезированием, адреналэктомия с резекцией нижней полой вены и удалением тромба и так далее. За последние полгода я выполнил всего семь подобных вмешательств. И этому есть объяснение: навалился огромный пласт административной работы. И когда я, пытаясь удержаться в русле активной хирургии, старался оперировать в том же объеме, то начал замечать, что, образно выражаясь, мысли мои находятся далеко от операционной раны. Я думал о совещаниях, проблемах НМИЦ. И хотя благодаря опыту я оперировал по-прежнему хорошо, но был убежден: хирург должен полностью погружаться в операционную рану и целиком отдавать себя конкретному пациенту. Это обязательно. Поэтому я снизил свою хирургическую активность.

— А как проходит Ваш обычный рабочий день?
— Образно выражаясь, 30 лет я каждый день стоял за столом, а сейчас сижу. (Улыбается.) Я на рабочем месте с раннего утра и до позднего вечера: веду большую работу с документами, провожу совещания. Сегодня идет переформатирование медицины в России: создаются инновационные проекты, в которых нужно участвовать, разрабатываются новые нормативные акты, и им надо следовать. Мы в свете новых реалий должны поменять стиль своей работы, поэтому скучно не бывает. (Улыбается.)

— Вы сталкивались с таким явлением, как эмоциональное выгорание врача?
— Никогда не ощущал эмоционального выгорания и депрессии. Усталость — да, бывает. Работа врача связана с ответственностью за пациента, и после успешной операции его надо выхаживать, наблюдать за течением заболевания. В хирургии нет одинаковых случаев. Врач не имеет права относиться к своим пациентам легкомысленно и цинично. Переживать за здоровье больного — это правильно. С другой стороны, если «погибать» с каждым пациентом, то не сможешь работать хирургом. Эта грань очень тонка, и врач не имеет права «заваливаться» ни в одну, ни в другую крайность, иначе он не сможет двигаться вперед.

— Что же помогает балансировать, кроме мастерства и призвания?
— Базовое воспитание личности, полученное еще от дедушек и бабушек. Без этого в медицине никуда. Хотя, к сожалению, в клинике встречаются такие суррогаты: профессионал, умница, но хам и циник, который может принести своей деятельностью больше вреда, чем пользы.

— Как добиться высокого уровня профессионализма молодому врачу в современных условиях?
— Я объясню на примере моей специальности. Очевидно, что онкология сегодняшнего дня — это взаимопроникновение фундаментальной науки и клинической работы. Продукт такого взаимодействия — трансляционная медицина: поток информации направляется от лаборатории до пациента и в виде обратной связи возвращается в нее. Этот процесс непрерывен. Поэтому сегодня нужно обязательно овладевать знаниями, читать и изучать вопросы фундаментальной науки. Тот, кто хочет стать онкологом, должен ориентироваться в генетике, иммунологии, иначе развитие будет однобоким. Сегодня невозможно считаться профессионалом без знания вопросов лекарственного лечения, лучевой, радионуклидной терапии. Если ты хочешь быть лидером в специальности, которую избрал, надо уже со студенческих лет погружаться и в фундаментальные науки. Поэтому, пользуясь случаем, я бы хотел обратиться к будущим докторам. Призываю вас, мои дорогие друзья, учиться рационально и правильно использовать время. Это важнейший человеческий ресурс, поэтому тратить его нужно с максимальной пользой для себя, для пациентов, а значит, и для нашего Отечества.

— Есть ли у Вас своя методика тайм-менеджмента?
— Новомодных секретов у меня нет. Еще в институте времяпровождение подразумевало и отдых, и товарищество, и застолье, и танцы, и флирт. Но я всегда следовал принципу «первым делом самолеты». Моя будущая профессия была для меня приоритетной. Уже в студенческие годы я научился не терять времени даром и каждый день делать что-то полезное: изучать, пополнять свои знания и тем самым себя развивать.

— С таким плотным графиком остается ли у Вас время на отдых, на свои увлечения?
— Нынешняя должность для меня — это тоже этап становления. До моего назначения я занимался конным спортом, джигитовкой. Однако за последние полгода в седле сидел всего три-четыре раза — времени нет. Очень увлекался русским бильярдом, неплохо играю, но, если не тренироваться, навыки теряются. И все же, несмотря на большую занятость, я стараюсь брать выходные. У каждого человека разный потенциал, и я понял, что не могу работать в режиме с семи утра и до двенадцати часов ночи, как это, возможно, делает министр здравоохранения Вероника Игоревна Скворцова (интервью взято в 2018 году. — прим. ред.). Восхищаюсь ее работоспособностью. Я в таком ритме долго трудиться не могу: после восьми вечера мне уже сложно воспринимать новый материал и пытаться его анализировать, а она (министр здравоохранения РФ с 2012 по 2020 год. — прим. ред.) может работать без выходных, даже в дороге.
Фактический адрес:
115522, г. Москва, Каширское шоссе, д. 23
Единый контактный центр
+7 (499) 444-24-24